Наверное, все архитекторы и зодчие, живописцы и скульпторы. резчики и печники в старой Москве, которая еще "царей - батюшек" помнит поголовно были немного, но волшебниками, троллями и кудесниками, потому что как, ну вот как еще объяснить магию Таганской площади, в которой каждый дом, неважно даже какой, так или иначе становится точкой, с которой все началось. При этом найти точку, которая нужна именно тебе, не представляется возможным совершенно, она затеряна. Пропала среди домов, которые специально выдвигают тебе на глаза, чтобы одурачить, одурманить, запутать. Бесполезно ругаться, бесполезно злиться - только когда ты успокоишься, и примешь все как есть, Таганка откроет тебе желаемое.
Мягкость, тепло, удивительно камерная и домашняя атмосфера, когда на потолке мерцают "звездочки", а Зоя о чем - то рассказывает - поет, и ты уже на самом деле плохо понимаешь, кто ты и что ты, где ты и как. Потому что слушая ее, слушая о мамах и печалях, о самолетах и блюзе, о прошлом и настоящем, о грядущем и несбыточном ты понимаешь, что все что было до, и все, что планировалось на "потом", исчезает, словно этого и не было никогда. Исчезает, чтобы вокруг оставалось только здесь и сейчас, в эту самую секунду, в этот самый момент. И чтобы у тебя все переворачивалось внутри, когда ты слышишь первые аккорды "Питера": ты столько знаешь, ты много видел, и все что я хочу сказать тебе это только слова. Это на самом деле всего лишь слова - с одной стороны, а с другой в этих самых словах вся твоя любовь. И ты понимаешь, что после концерта внутри тебя ничего нет, только настоящее, только миллион эмоций и миллион звуков, которые вроде бы и надо преобразовать в слова, а с другой стороны - не надо, все очарование потеряется.
Nymphadore - спасибо тебе. И прости меня, я теперь себя чувствую очень сильно виноватой перед тобой.
Спасибо за "Питер" - меня опять накрыло. Я хочу туда. Я
Когда ты вернешься,
Все будет иначе,
Нам надо узнать друг друга,
Когда ты вернешься,
А я тебе не жена,
И даже не подруга